На шахматной доске мировой экономики 260 млрд евро превратились в запретный плод, который никто не решается сорвать. Европейский союз три года ведет тщетные публичные дебаты о возможности конфискации российских активов в пользу Украины, но все отчетливее становится понимание: этому плану не суждено сбыться.

Замороженные, но не конфискованные

Евросоюз окончательно прекратил обсуждение возможной конфискации российских активов. В тексте выводов саммита ЕС от 20 марта четко указано: «В соответствии с законодательством ЕС, российские активы должны оставаться обездвиженными до тех пор, пока Россия не прекратит свою агрессивную войну против Украины и не компенсирует ей ущерб, нанесенный этой войной».

Более 260 млрд евро российских активов находятся в замороженном состоянии – преимущественно в Европе и Японии. Основная часть средств – около 183 млрд евро – хранится в бельгийской клиринговой системе Euroclear в виде ценных бумаг в десяти различных валютах, включая доллары США.

С самого начала конфликта в Украине активы были заморожены, но не конфискованы. Это означает, что Россия не может их использовать, однако юридически они по-прежнему принадлежат ей. Проценты от реинвестирования этих активов направляются в специальный фонд поддержки Украины.

Идея конфискации российских активов столкнулась с четырьмя фундаментальными препятствиями, издержки которых для европейских лидеров оказались слишком высокими.

1. Юридический тупик

«Согласно международному праву, мы не можем изъять замороженные активы, у нас нет юридической базы для этого», – прямо заявил президент Франции Эммануэль Макрон на пресс-конференции по итогам саммита по Украине в Париже.

В мировой практике не существует механизма, позволяющего одной стране просто взять и конфисковать суверенные активы другой. Для этого необходимо решение компетентного международного суда, но такого суда, который мог бы рассматривать споры между Украиной и Россией в Европе, попросту нет.

В этом плане Европарламент может принимать какие угодно резолюции, однако юридических обязательств эти решения не создадут, а инструментов принуждения у них и подавно нет.

2. Опасный прецедент

Финансовый мир строится на доверии. Именно доверие к правовым системам стран G7 делает их валюты предпочтительными для хранения валютных резервов всеми странами – как союзниками, так и оппонентами.

Конфискация российских активов создала бы опасный прецедент, подрывающий фундаментальные принципы мировой финансовой системы. Если сегодня конфискуют активы России, то завтра под угрозой могут оказаться средства любой другой страны, с политикой которой не согласен Запад.

Европейский дипломатический источник в беседе с Deutsche Welle признал: «Люди начинают понимать, что иметь эти активы может быть важнее, чем конфисковать их, не зная при этом, что с ними делать».

3. Риск симметричного ответа

Европейские лидеры не могут предугадать реакцию Москвы на конфискацию активов. Европейские лидеры не могут игнорировать угрозу жесткого ответа со стороны России в случае конфискации ее активов. Зампред Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев ранее обозначил возможную реакцию: «Ответ может быть только асимметричный, но болезненный».

Хотя у России нет значительного количества американского или европейского государственного имущества, юридический механизм ответа уже существует. Медведев указал на статью 1194 Гражданского кодекса РФ (реторсии), которая позволяет правительству устанавливать ответные ограничения против имущества граждан и юридических лиц тех государств, где имеются специальные ограничения прав российских граждан и организаций.

«Речь идет об обращении взыскания на имущество частных лиц, находящееся в юрисдикции России», – пояснил Медведев, добавив, что планируется расширение этого правила для создания возможности обращать в пользу РФ имущество иностранных субъектов из «недружественных» стран.

Несмотря на то, что многие западные компании уже покинули российский рынок, значительное количество иностранных активов по-прежнему остается в России. Их конфискация могла бы нанести существенный удар по западным инвесторам, многие из которых не смогли или не захотели полностью ликвидировать свой бизнес в РФ.

Таким образом, опасения по поводу возможного ответа Москвы становятся еще одним весомым аргументом против конфискации российских активов, который европейские политики не могут не учитывать в своих расчетах.

4. Козырь для переговоров

В европейских столицах приходят к пониманию, что замороженные активы могут стать важным козырем в будущих мирных переговорах. Контроль над этими средствами дает Евросоюзу рычаг влияния, который может быть утрачен в случае их конфискации.

Франция уже выдвинула план «спускового крючка», согласно которому ЕС мог бы угрожать конфискацией активов, если Россия не будет соблюдать условия потенциального перемирия. Этот подход позволяет сохранить влияние на переговорный процесс, который Москва и Вашингтон предпочли бы вести без участия Брюсселя.

Компромиссное решение: ERA займы

Вместо рискованной конфискации G7 разработала более тонкое решение – программу ускорения чрезвычайных доходов (ERA loans). В рамках этой программы Украина получит около 50 млрд долларов в виде займов, которые будут погашаться за счет процентных доходов от замороженных российских активов в ближайшие годы.

Эта сумма составляет более половины годового бюджета Украины и является значительным достижением, о котором мало говорят. При этом юридически чистый механизм не создает опасных прецедентов – контракты, которые Euroclear имеет с российскими клиентами, позволяют компании получать прибыль от хранящихся средств.

Грани доверия к глобальной финансовой системе

В эпоху нарастающей непредсказуемости в мировой политике доверие к финансовым институтам становится критически важным ресурсом. Европа находится на перепутье – необходимость увеличения оборонных расходов совпала с глобальной переоценкой надежности традиционных финансовых центров.

Хотя европейские активы становятся более привлекательными, благодушие было бы ошибкой. Вместо конфискации российских активов и создания прецедента, который поставил бы евро в невыгодное положение по сравнению с долларом США, ЕС избрал более осторожный подход.

В условиях, когда мировой порядок трансформируется, сохранение доверия к европейской финансовой системе может оказаться более ценным, чем одномоментная выгода от конфискации замороженных средств. Решение Евросоюза отказаться от конфискации российских активов – это не столь проявление слабости, а скорее признак осторожности в эпоху глобальной неопределенности.

Запад решил натянуть струну международных отношений до предела, но не порвать ее окончательно. 260 млрд евро российских активов останутся в подвешенном состоянии – неконфискованные, но и недоступные для Москвы. Они превратились в своеобразный памятник нашей эпохи, символизирующий как разрыв отношений между Россией и Западом, так и неготовность западных стран окончательно сжечь мосты.

Замороженные, но неконфискованные, эти активы могут оказаться последним связующим звеном между двумя мирами, когда наступит время восстанавливать диалог.