Виолетта Пригожина покупает участок земли на месте авиакатастрофы в Тверской области и готовится поставить там памятник сыну. В интервью «Фонтанке» 76-летняя мать основателя ЧВК «Вагнер» с горечью вспоминает последнюю встречу с Евгением 15 августа 2023 года: «Это было похоже на обреченность».

Восемь дней спустя его самолет упал, завершив жизненный путь не только «повара Путина», но и целой эпохи российского военного «предпринимательства» в Африке.

Спустя полтора года после гибели Пригожина его африканская империя медленно, но неумолимо тает на глазах. То, что казалось надежным фундаментом российского влияния от Сахеля до экватора, превращается в источник головной боли для Кремля и разочарования для африканских союзников.

Мать о сыне: «Сейчас не такой народ»

Интервью Виолетты Пригожиной стало первым публичным откровением о последних месяцах жизни ее сына. Она рассказала, как Евгений делился с ней подробностями «военной операции» на Украине, «возмущался тем, что было», но власти «до конца так и не доводят» решение проблем.

Перед мятежом 23-24 июня 2023 года мать предостерегала сына: «Женя, тебя поддержат только в интернете. Никто с тобой не пойдет. Сейчас не такой народ». Пригожин-младший не соглашался и спорил — «рядом с ним не было мудреца», горько сетует мать.

Сбитые во время мятежа самолеты Минобороны РФ она называет «случайностью и провокацией», которая «не имела отношения» к сыну. Эти слова звучат эпитафией краха той системы, которую Пригожин выстраивал в Африке далеко не самыми «утонченными» методами.

Малийский провал: от триумфа к катастрофе

В Мали, где «Вагнер» должен был стать альтернативой «боязливым» французам и миротворцам ООН, ситуация кардинально ухудшилась. Статистика безжалостна: если в предыдущие десять лет от рук радикалов в стране погибало в среднем 736 человек в год, то с 2022 по 2024 год — уже 3135. В текущем году убито около 2000 человек, и тренд продолжает расти.

«Вагнеровцы» превратились в источник террора для местного населения. По данным исследовательской группы The Sentry, 80% смертей мирных жителей в прошлом году пришлось на действия малийских солдат и бойцов «Вагнера», а не экстремистов. Информаторы, которые прежде помогали бороться с террористами, замолчали.

«Они просто без разбора убивают людей», — рассказывает The Sentry малийский военный. Российские наемники создают «тюрьмы под открытым небом», блокируя целые города, которые подозревают в связях с радикальными группировками. Российские наемники поддерживают военизированные группировки, обвиняемые в этнических чистках

Методы «Вагнера» восстановили против себя даже союзников. Малийские военные жалуются, что русские относятся к ним с расистским пренебрежением, забирают технику без спроса, игнорируют приказы командования. При эвакуации приоритет отдается россиянам, что особенно болезненно воспринимается местными солдатами.

«Они хуже французов, считают моих людей глупее себя. Мы попали из огня да в полымя», — цитирует The Sentry малийского военного чиновника.

Боевые качества наемников также оказались посредственными. В 2024 году 84 российских бойца погибли в бою с сепаратистами после того, как песчаная буря лишила их авиационной поддержки.

Центральноафриканское сопротивление

Если в Мали «Вагнер» официально покинул страну в июне, передав дела созданному при Минобороны РФ Африканскому корпусу, то в Центральноафриканской Республике переход дается гораздо сложнее. ЦАР стала витриной пригожинского проекта — здесь русские наемники не только защищали президента Фостена Арканжа Туадеру, но и помогли ему провести в 2023 году конституционный референдум, потенциально продливший его правление на неопределенный срок.

Взамен «Вагнер» получил доступ к алмазным и золотым месторождениям, лесозаготовкам, торговле оружием. Сотни миллионов долларов прошли через руки людей Пригожина.

Теперь Москва требует заменить частную армию государственным Африканским корпусом и перейти к оплате наличными вместо натуральных ресурсов. Правительство ЦАР сопротивляется: новая структура обойдется в «миллионы долларов», которых у страны нет, а государственный официальное российское формирование кажется менее эффективным, чем привычный «Вагнер».

«У «Вагнера» есть связи с офицерами, их боятся оперативно, и у них есть ресурсы», — объясняет предпочтение старой структуры военный чиновник ЦАР для агентства Associated Press.

Лояльность Пригожину сохраняется даже после его смерти. В стране, где «музканты» совершали массовые убийства и коллективные наказания с полной безнаказанностью, местная элита все еще видит в них более предпочтительную альтернативу государственным силам России.

Старые цепи ржавеют, новые – не тянут

Неспособность «Вагнера» закрепиться в малийской золотодобыче — второй по величине в Африке — стала символом провала всего проекта. В отличие от ЦАР, где наемники смогли получить концессии на разработку месторождений, малийская хунта оказалась более прагматичной.

Местные власти используют «российскую угрозу» для выбивания больших денег из западных компаний, но реальную передачу крупных месторождений не допускают. «Ассими и его команда не дураки, мы не отвергли одного захватчика, чтобы открыть дверь другому», — говорит чиновник Министерства горной промышленности Мали The Economist.

Замена «Вагнера» на Африканский корпус под прямым контролем Минобороны России была попыткой Кремля дистанцироваться от репутационных проблем пригожинского бренда, сохранив суть операций. 80% нового формирования составляют бывшие «вагнеровцы», методы остались теми же.

Но новая структура создала дополнительные проблемы. В отличие от «частной» компании Пригожина, Африканский корпус — открыто государственная структура, что делает Россию прямо ответственной за все совершаемые преступления. Надежда Москвы не оправдалась: замена частной компании «Вагнер» на официальную государственную структуру не придала ее действиям в Африке больше законности в глазах международного сообщества.

Более того, государственный контроль сделал операции менее гибкими. Африканский корпус больше сосредоточен на обучении, чем на прямых боевых действиях, что не устраивает африканских клиентов, привыкших к более активному участию россиян в конфликтах.

Кризис лояльности

Репрессии 11 августа в малийской армии, когда были отстранены десятки офицеров, включая генералов, критиковавших «Вагнер», обнажили глубину кризиса доверия. Недовольство методами русских наемников дошло до высшего командования, что заставило хунту прибегнуть к чисткам.

Временный президент Мали полковник Ассими Гоита, который продлил свои полномочия до 2030 года, начинает искать альтернативы российской помощи. Администрация Трампа отправила чиновников в Бамако для обсуждения потенциального сотрудничества в сфере безопасности и добычи полезных ископаемых. Турция, поставляющая малийцам дроны, становится все влиятельнее в регионе. Активизируются страны Персидского залива.

«Я был одним из малийцев, которые яростно верили, что это российское присутствие что-то изменит, — признается местный академик. — Сегодня я действительно разочарован».

Конец эпохи

Воспоминания матери Пригожина о том, что перед мятежом сын выглядел «обреженным», звучат именно в момент развала его африканской империи, что придает ее словам трагическую символичность. Его детище рушится под тяжестью противоречий: жестокость без результата, амбиции без ресурсов, влияние без доверия.

Манускрипты, которые в августе вернулись в Тимбукту после того, как были спрятаны от экстремистов в 2012 году, должны были стать символом успеха россиян и малийцев в борьбе с терроризмом. Вместо этого они стали памятником иллюзиям. За время «защиты» российскими наемниками насилие в Сахеле не уменьшилось, а многократно возросло.

Виолетта Пригожина покупает землю и ставит памятник сыну на месте крушения его самолета. Тем временем в Африке рушится память о его делах — не потому, что одиозного Пригожина быстро забыли, а от разочарования тех, кто поверил в эффективность методов, принесших больше хаоса, чем порядка.

История «Вагнера» в Африке оказалась историей о том, как военная сила без политической мудрости и местной поддержки вырождается в бессмысленную, тупую жестокость. Империя Пригожина умерла вместе с ним, оставив после себя лишь счета, которые теперь приходится оплачивать Кремлю.